Зуйком, вероятно, назвал его народ по юркости и проворству, а может быть, и по крику, с которым он всегда
летает над водою и который похож, если хотите, на учащенное произношение слова зуй-зуй-зуй.
«Нет у вас батюшки, не будет у вас и матушки. Ты, дочка, будь птичкой ласточкой,
летай над водой; ты, сынок, будь соловейчиком, распевай по зарям; а я буду кукушечкой, буду куковать по убитому по своему мужу». И они все разлетелись в разные стороны.
Неточные совпадения
Над озером в музыке
летают кривокрылые белые чайки, но их отражения на
воде кажутся розовыми.
От яиц и от детей они не вьются, как другие кулички,
над охотником и собакою, потому что высоко не
летают, а всегда как будто стелются
над водой или землею.
В это мгновение она увидела высоко
над водой белую чайку; ее, вероятно, вспугнул рыбак, и она
летала молча, неровным полетом, как бы высматривая место, где бы опуститься.
Тучи дроздов, скворцов, диких уток, стрижей и галок торопливо
перелетали реку; дикий крик белогрудых чаек и рыболовов, бог весть откуда вдруг взявшихся, немолчно носился
над водою; сизокрылый грач также подавал свой голос; мириады ласточек сновали в свежем, прозрачном воздухе и часто, надрезав крылом
воду, обозначали круг, который тотчас же расплывался, уносимый быстротою течения.
Другие козявочки успокоили гостью и пригласили играть вместе.
Над водой козявки играли столбом: кружатся,
летают, пищат. Наша Козявочка задыхалась от радости и скоро совсем забыла про сердитого Шмеля и серьезного Червяка.
Челкаш крякнул, схватился руками за голову, качнулся вперед, повернулся к Гавриле и упал лицом в песок. Гаврила замер, глядя на него. Вот он шевельнул ногой, попробовал поднять голову и вытянулся, вздрогнув, как струна. Тогда Гаврила бросился бежать вдаль, где
над туманной степью висела мохнатая черная туча и было темно. Волны шуршали, взбегая на песок, сливаясь с него и снова взбегая. Пена шипела, и брызги
воды летали по воздуху.
Он готов был по целым часам оставаться
над озером в созерцательном положении и наблюдать, как
летают дикие утки, как ходит осанистая цапля, таская по временам из
воды лягушек, выпросивших ее себе в цари у Зевеса.
Граф выпил водку, «закусил»
водой, но на этот раз не поморщился. В ста шагах от домика стояла чугунная скамья, такая же старая, как и сосны. Мы сели на нее и занялись созерцанием майского вечера во всей его тихой красоте…
Над нашими головами с карканьем
летали испуганные вороны, с разных сторон доносилось соловьиное пение; это только и нарушало всеобщую тишину.
Вдруг в кустах, как раз против нашей лодки, раздался сильный шум. Таинственное животное, все время следившее за нами, бросилось в чащу. Испугалось ли оно, увидев людей, или почуяло оленя, не знаю. Изюбр шарахнулся из
воды, и в это время Чжан-Бао спустил курок ружья. Грохот выстрела покрыл все другие звуки, и сквозь отголосок эха мы все трое ясно услышали тоскливый крик оленя, чей-то яростный храп и удаляющийся треск сучьев. С песчаной отмели сорвались кулички и с жалобным писком стали
летать над протокой.